Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Д. И. Казанцев представлял уже весьма многочисленный к тому времени отряд садоводов-мичуринцев, практиков-энтузиастов, споривших с природой, приручавших и приучавших суровый и капризный уральский климат к потребностям мичуринского садоводства.
Далеко не всегда можно сказать, откуда к нам приходит та или иная страсть, сжигающая порой человека без остатка. Вспоминая Дмитрия Иванович Казанцева, я думаю, что, может быть, тут сказалась власть земли, ее извечный зов…
Он был выходец из крестьян, уроженец села Северо-Конёвское, что под Невьянском. Родился в 1875 году. Семья была громадная: от двух браков у отца насчитывалось 24 ребенка: от первой жены — восемь да от второй шестнадцать; в избе постоянно качались две зыбки. В тринадцать лет Митя Казанцев уже пошел работать — как первенец он был обязан помогать отцу прокормить семью. А прирабатывать, мальчиком на побегушках, в подсобниках, в своем селе, он начал еще раньше, с девяти лет, сразу после окончания Конёво-Аятского начального училища. (Записи в копии его трудового списка начинаются с 1 июля 1888 года.) В детстве много читал, читал все без разбора. Говорил: «Потом разберусь». Для него характерно было влечение к новому, сильное желание познать иную жизнь и людей, о которых удавалось прочесть. Дед не разрешал жечь свечи, свечи были дороги, а достатка не лишку, но Митя находил выход — запоем читал при луне. А ранним утром на рассвете это уже не удавалось. Семья поднималась чуть свет. Уезжали в поле, похлебав горячего. Хлеба не хватало, а мяса было вдосталь. Мать (а может, мачеха) говорила детям: «Ешьте больше мяса-то, сила будет».
Был не ленив, сообразителен. Крепкие руки да старание кормили. Женился. В 1912 году перебрался в Екатеринбург, а годом позднее, приобретя усадьбу на одной из тихих улиц (ныне улица Октябрьской революции, 40), заразившись идеями от замечательного нижнетагильского садовода К. О. Рудого, принялся строить дом (точнее — перестраивать по своему вкусу и потребностям) и заложил сад. В официальных источниках указывается — сад заложен в 1914 году, но это неверно: «ковыряться», готовить землю к посадкам начал с осени тринадцатого. Так пришла страсть, ставшая целью его жизни, сделавшая его известным, уважаемым человеком, оплодотворившая душу.
Поработано было… Да правду молвлено: глаза боятся, руки делают. Начал с того, что ломал бесчисленное множество надворных построек. На усадьбе был еще флигель. Пока в доме шел ремонт (побелка, покраска, оклейка обоями), жили во флигеле, но постепенно были снесены и флигель, и баня (баня достояла до 1934 года). Дом оказался очень древний. Старожилы-соседи, жившие наискосок от Казанцевых, рассказывали, что и дом и флигель срублены из леса, росшего на усадьбе, но древесина построек была добротной, крепкой и сухой. Безусловно, строения насчитывали более ста лет. Сруб колодца ушел в землю, а вот сруб погреба в войну 1941—1945 годов пытались пилить на дрова. Он оказался из крепчайшей лиственницы, тяжелой, крепкой, упорно не поддававшейся пилке и рубке. В верхней части сада почва была каменистая. Когда обрабатывали ее под посадку, приходилось доставать огромные камни. Вынув очередной камень, жена однажды упала, потеряв сознание. Впоследствии весь этот извлеченный бутовый камень купил какой-то мужчина для фундамента строящегося дома.
Прошел длинный путь побед, поражений, надежд, разочарований, путь, исчислявшийся десятилетиями упорного труда. Казанцев ездил к Ивану Владимировичу Мичурину, учился у других, свел знакомство, наладил обмен опытом со многими мичуринцами Урала, Сибири, такими же фанатиками, как сам. Его цель была — доказать, что и здесь могут расти плодовые. И — доказал. Сад получился что надо, стал плодоносить. С 1927 года Казанцев начал селекцию. Сад разрастался, приобретал новые формы. Названия «бельфлёр-китайка», «пурпурная» звучали как заклинания. Появился сорт «Дима»… многие из прежних соратников и поныне вспоминают встречи с ним, с этим неудержимым, сосредоточенным упорным человеком, новатором по духу и по действию. Сюда, уже много позднее, приходили Рагозин, Чистяков, Зигулев, впоследствии знатные мичуринцы Свердловска. Отсюда брали черенки на плодово-ягодную станцию. Казанцевский сад стал питомником-рассадником плодового садоводства, от него пошли многие другие сады, новые фруктовые сорта. В знак благодарности своему первому учителю Рудому Казанцев нарек свой первый гибридный сеянец нежно-собирательно — «Кордик» (от инициалов — Кузьма Осипович Рудый и Дмитрий Иванович Казанцев).
Нет, он не следовал примеру русских садоводов XVI века, которые, вызнав про движение соков в стволе, просверливали дырку в основании ветвей и запускали туда имбирь, сурик, мускат, отчего яблоки приобретали яркий цвет и сильный аромат. Ему требовался натуральный плод, вкусный и красивый.
От прежней профессии осталась закоренелая привычка к точности — вел подробные записи: учет урожайности, поражаемости вредителями, регулярно заносил фенологические наблюдения.
Был строг к себе — и растения воспитывал в строгости: держал яблоки на ветках до первого снегопада. Дочь вспоминает: снимали урожай антоновки — с деревьев стряхивали снег. У меня даже сохранились снимки — антоновка под снегом. (Снимал незадолго до войны, для Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, по-нынешнему — ВДНХ.) А яблочки-то были каковы! Про успехи на выставках уже не будем говорить. Дружок Казанцева — известный хирург Одинцов, уехав отдыхать, отписывал из Кисловодска: «Боюсь пропустить свердловские яблоки, здешние мне не нравятся…»
Теперь перенять доброе у него приезжали издалека. Сад стал местом паломничества многих, и никто не уходил отсюда неудовлетворенный… Друзья помогали делать прививки, как это проделывал не раз любимец Дмитрия Ивановича Ю. Ф. Коряков, когда по состоянию здоровья и возрасту хозяину стало трудно выполнять самому. Здесь писали этюды художники Слюсарев, Узких, Завальнюк, Финкельштейн.
Был Дмитрий Иванович дружен с будущим знаменитым писателем Бажовым, краеведом А. А. Анфиногеновым, фенологом Батмановым. Статьи по садоводству писал и до этого. Пописывал в журнал «Техника — смене», адресованный читателю-подростку. Когда и как судьба свела его с редактором детской литературы Клавдией Васильевной Рождественской, мне неведомо; не могут ответить на этот вопрос и близкие родственники. Ясно: это был еще один этап в его жизни. Рождественская — тоже одержимая — всюду отыскивала авторов книг, необходимых юному советскому читателю. Как говорится, человек приведет человека… В итоге на свет появилась книга для детей «Яблочный пир». Насколько помнится, название книги было подсказано Рождественской; суть, однако, не в том. Книга оказалась, что называется, в жилу. Книгу читал Мичурин, и, как пишет личный секретарь Ивана Владимировича — Бахарев, она лежала у него, Мичурина, на рабочей полке с пометками.
Сохранилось письмо Бахарева, адресованное Казанцеву.
«Глубокоуважаемый Дмитрий Иванович!
Сердечное спасибо за сборник УОЛЕ № 2! Журнал «За мичуринское плодоводство» я, в связи с необходимостью издания полного собрания сочинений И. А. Мичурина, оставил. Но там у нас имеется прекрасный заместитель А. Д. Борисоглебский, который глубоко ценит Ваши работы и всегда пойдет Вам навстречу.
О Вашей книге. (Очевидно,
